Демонстрации в Иране продолжаются уже почти два месяца, всё больше политиков начинают замечать, что пора прислушаться к людям: о том, как протест раскалывает элиту Исламской Республики.
Протест против хиджабов в Иране, продолжающийся уже почти два месяца, бросает вызов правительству и вызывает трещины в иранской политической элите. Речь идет об уникальной ситуации, которую едва ли можно было наблюдать за 43 года существования Исламской Республики. Даже самые реакционные элементы внутри режима начинают признавать требования демонстрантов и призывают своих коллег «прислушаться к народу», говорится в докладе, опубликованном газетой Independent. Подробнее об этом рассказывает Mignews.
Согласно докладу, раскол в политической элите имеет меньший разрушительный потенциал, чем раскол, возникший после народных протестов, вспыхнувших в 2009 году после переизбрания президента Ахмадинежада. Остается неясным, отражает ли любая сдержанность тона изменение политики или это лишь пустые жесты запаниковавшего руководства, направленные на то, чтобы успокоить бурю и замедлить протесты.
«Я надеюсь, что безопасность в стране будет полностью восстановлена в ближайшее время, чтобы начались законные и необходимые изменения для установления нового типа управления в экономической, социальной и политической сферах внутри республики», — заявил спикер парламента через несколько дней после призыва к подавлению демонстраций.
Аналитики говорят, что эти изменения значительны и показывают, что протестное движение в определенной степени преуспело в том, чтобы посеять смятение, панику и раздор в верхах режима, в котором доминируют сторонники жесткой линии. Есть также признаки того, что режим начинает относиться к протестующим как к легитимной общественной силе.
«Вы можете видеть, что есть некоторые голоса, которые призывают не обязательно к изменению законодательства, а скорее к изменению способа реализации закона», — сказал исследователь Раз Зимет из Центра иранских исследований при Тель-Авивском университете. — «Я не удивлюсь, если мы увидим все больше и больше таких голосов».
Широкомасштабный протест характеризуется как безлидерное движение, состоящее в основном из молодежи, против стареющей, ультраконсервативной политической и бюрократической правящей клики, которая вытеснила умеренных из своих рядов.
До сих пор режим прибегал почти исключительно к насилию для подавления беспорядков, отказываясь рассматривать ключевые требования оппозиции, такие как отмена или смягчение закона о хиджабе. Заявление, одобренное 227 членами парламента, даже призвало чиновников прибегнуть к смертной казни в отношении арестованных демонстрантов, а судебная система призвала продолжать выдвигать против протестующих обвинения, предусматривающие смертную казнь.
Однако даже среди сторонников жесткой линии, контролирующих государственный аппарат, появились нотки возражения и обеспокоенности. Аналитики отметили, что в заявлении законодателей, призывающих к смертной казни в отношении протестующих, не были указаны имена членов парламента, что свидетельствует об осторожности в элитных кругах. Ни верховный лидер Али Хаменеи, ни президент страны Эбрахим Раиси не дали полного согласия на подавление демонстраций.
Газеты с осторожностью сообщают о публичных призывах умеренных, в том числе Хасана Хомейни, внука основателя Исламской Республики, к переменам.
«Лучше прислушиваться к людям», — сказал он в одном из интервью.
Внутри Ирана многие описывают разрыв между руководством страны и протестующими. Режим в основном держит единый фронт против протестующих, а в силовых структурах практически нет признаков сопротивления.
«Такое впечатление, что лидеры находятся в своей собственной секте и даже не слышат, что говорит другая сторона», — говорит политолог Зимет. — «Они не понимают друг друга. Руководство не находится среди людей. Они не пользуются одними и теми же каналами социальных сетей. Они не ходят за продуктами вместе с народом. Остается вопрос, как далеко они могут зайти. Возможно, они опасаются, что если они согласятся на какие-либо практические изменения, это может привести к дополнительным требованиям. Но будет невозможно вернуться к тому, что было 50 дней назад».
Читайте также:
Индия и Иран — поле столкновения религии и политики
