В ЕЛЦР не ждут сближения с православием: первичен вопрос природы и сущности Церкви, хотя лютеране РФ, вслед за ВЛФ, работают над Символами веры
Евангелическо-лютеранская церковь России (ЕЛЦР) заканчивает подготовку нового сборника богослужебных текстов, в ближайшее время она может определить свое отношение к тому, что Всемирная лютеранская федерация (ВЛФ) и Константинопольский патриархат намерены пользоваться общим переводом важнейшего для христиан Никео-Цареградского символа веры, сообщил РИА Новости ректор Теологической семинарии ЕЛЦР Антон Тихомиров, положительно оценив соглашение.
ВЛФ и Константинопольский патриархат издали совместное заявление о том, что будут пользоваться общим переводом важнейшего для христиан Никео-Цареградского (или же Никео-Константинопольского) символа веры, в котором не содержится «филиокве» – богословской концепции в западном христианстве, предусматривающей исхождение Святого Духа в Троице и от Сына (на латыни – «filioque»), что приближает богословскую позицию лютеран к православной. В России, согласно информации сайта ВЛФ, в нее входит Союз Евангелическо-лютеранских церквей в России и других государствах, состоящий из ЕЛЦР и Евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии.
«В нашей Церкви в России (Евангелическо-лютеранская церковь России – ред.) Никео-Константинопольский Символ веры используется далеко не во всех общинах, а в тех, где он звучит на богослужениях, это происходит, как правило, только несколько раз в году. Подготовка нашего обновленного Служебника как раз находится на завершающей стадии. Так что я надеюсь, что мы в ближайшее время рассмотрим текст данного соглашения и примем соответствующее решение», – сказал РИА Новости ректор семинарии.
Соглашение между ВЛФ и Константинопольской церковью относительно «филиокве» он оценил как важное событие, имеющее, однако, скорее символическую ценность, нежели способное ощутимо изменить ситуацию в отношениях между направлениями христианства.
«К реальному сближению Православной и Лютеранской Церквей это соглашение привести не сможет. По-настоящему разделяют Церкви не богословские разногласия о Троице, а принципиально различное понимание природы и сущности Церкви, а также церковного служения… Тем не менее, важным является сам факт диалога, богословского разговора на очень глубокие и серьезные темы. Правы участники диалога и в том, что подобные соглашения могут стать новым импульсом для дальнейших богословских размышлений по таким важным вопросам как учение о Святой Троице. Поэтому такие документы можно только приветствовать», – полагает Тихомиров.
Реальное сближение, по его мнению, возможно только в результате достижения согласия по вопросу о Церкви, в котором «пока настоящих подвижек не просматривается». Он пояснил, что это связано с несколькими причинами, первая из которых — то, что само «Филиокве» является не причиной богословского разделения Западной и Восточной Церквей, а его внешним признаком.
«Очень упрощенно говоря, на Востоке исходят из троичности Бога и при помощи богословия объясняют его единство. На Западе наоборот: «по умолчанию» исходят из единства Бога, следовательно нужно объяснить, как Он может быть троичен. На Востоке единство Бога «держится», основывается на Личности Бога-Отца, как «источника» двух других Личностей; на Западе оно объясняется единой для трех Лиц Божественной природой. Это, еще раз, огромное упрощение, но оно показывает разницу в подходах на самом базовом уровне. «Филиокве», вставленное в Никео-Константинопольский символ веры на западе, стало внешним свидетельством этого различия. Соответственно, устранение «филиокве» из Символа веры убирает раздражающий фактор, но не приводит к подлинному внутреннему единству», – добавил Тихомиров.
Лютеранские Церкви, отметил он, уже давно пришли к согласию о том, что, например, на экуменических встречах с православными «филиокве» не произносится, и в заявлении ВЛФ и Константинопольского патриархата фактически речь идет о закреплении и некотором расширении уже сложившейся практики. Это даёт понять, добавил ректор, что «филиокве» само по себе никогда не было для лютеранства большой проблемой, а его использование, если оно совершается, является для лютеран, по сути, скорее данью исторической традиции. Во многих Церквах и общинах, по его словам, он на богослужениях вообще никогда не звучит, и мало кто из верующих знает его наизусть, в отличие от Апостольского символа веры, который действительно является неотъемлемой частью литургии [в нем вообще не говорится об истечении Святого Духа, будь то от Отца или от Отца и Сына — ИРП]. Тем не менее, Никео-Цареградский символ веры используется в лютеранской литургии, хотя и не так широко.
«Это заметят и могут встретить даже с некоторым сопротивлением лишь в тех Церквях, где он используется широко. А это далеко не все», – сказал Тихомиров.
Рекомендации богословской комиссии Константинопольского патриархата и ВЛФ, отметил он, остаются рекомендациями, а не обязательным для всех общин решением.
«Далеко не очевидно, что оно будет принято всеми. Даже в лютеранстве литургические традиции меняются очень трудно. Люди держатся за привычное. Поэтому поменять Символ веры в некоторых случаях, в отдельных Церквях и общинах может быть не так уж легко», – заключил ректор семинарии ЕЛЦР.
Как ранее отметил Институт религии и политики (ИРП), другая лютеранская Церковь в России — Евангелическо-лютеранская Церковь Ингрии приводит три Вселенских Символа Веры в своей Книге Согласия, в ней же приведен, в частности, Никейский символ веры с «филиокве»: «И в Духа Святого, Господа и Животворящего, от Отца и Сына исходящего».
Читайте также:
Заседание Российского комитета Всемирной лютеранской федерации
